Леонид Баум
Капитан 2 ранга


СО ДНА МОРЯ.

В Риге на гарнизонном кладбище стоит обелиск и на нем имена моряков - подводников подлодки «С - 11», погибшей на Балтике в начале войны.

В 1977 году вышло второе издание небольшой книги рижских журналистов Ф.Медведева и С. Лепешкова «Со дна моря». В канун юбилея подводного флота мы еще раз обращаемся к памяти героического экипажа.

Подводная лодка «С-11» вошла в строй боевых кораблей флота перед самым началом войны. Судьбы комсостава и экипажа были типичны для моряков предвоенного советского флота.

Командир капитан-лейтенант Середа Анатолий Михайлович назначен на должность в начале лета 1941 года. До этого он командовал «малюткой», которую вывел на первое место в соединении. В аттестации на новую должность командование его характеризавало: «энергичен, волевой, решителен, смел, сообразителен, находчив. Требователен к себе и подчиненным, заботлив, работоспособен и вынослив..» Он мечтал поступить учиться в академию, но ему предложили пойти командиром на лодку новой конструкции и он согласился, посчитал за честь.

Комиссаром «С-11» был старший политрук Шапошников Владимир Павлович. Краснофлотцем Учебного отряда подплава он познакомился с флотом в 1927 году, но вскоре по болезни уволен. Работая в Москве слесарем-инструментальщиком, мастером цеха, начальником испытательной лаборатории столичного завода, учился заочно на рабфаке авиационного института.

В 1939 году инструктора райкома партии по мобилизации направили на политработу в ВМФ.

Комиссаром назначен на ПЛ С-11 , когда она достраивалась на заводе. Днем он не вылезал из лодки изучая ее устройство. Не раз, взяв в руки рабочий инструмент, помогал матросам, участвующим в работах по достройке ПЛ.

Старший помощник командира старший лейтенант Горбань Иван Андреевич начинал военную службу комендором, старшиной батареи в Севастополе. Учился самостоятельно, экзамены сдал экстерном, «пробился» в военно-морское училище. Команда любила старпома за справедливость.

Старше всех на лодке по возрасту был командир боевой части -5 капитан 3 ранга Марк Бабис. Он прибыл на корабль раньше других и лично руководил монтажем оборудования. Юношей Бабис с 1927 года служил красноармейцем в конной дивизии им.Котовского. С 4-го курса Киевского политехнического института по комсомольской путевке уехал в Ленинград на ускоренные курсы инженер-механиков. Служил на разных лодках, на одной их них участвовал в боях с белофиннами.

Накануне похода Бабису сообщили горестную весть: на второй день войны при бомбежке поезда погибла его четырехлетняя дочь, отправленная на лето в Белоруссию.

Командир группы движения старший лейтенант Самуил Зеликсон получил трудовую закалку на Московском подшипниковом заводе, обладал хорошими техническими знаниями и навыками, - окончил четыре курса МВТУ им. Баумана, имел диплом с отличием Инженерного учелища имени Дзержинского.

Лодка отправлялась в поход в трудную пору. Под натиском противника наши войска отходили на восток, были оставлены Литва и Латвия, города Рига, Остров, Псков. Флот и армия готовилась к защите главной базы Таллинна

На борту корабля находился командир дивизиона ПЛ капитан 3 ранга Тузов Иван Николаевич. По приказу комбрига он должен был сойти на берег в Таллинне, но добился приема у Командующего флота вице-адмирала Трибуца и получил «добро» участвовать вместе с экипажем «С-11» в ее первом боевом походе. Комдив плавал на лодках всех типов. Начинал службу на Балтике, при зарождении Тихоокеанского флота в 1933 году с одним из первых эшелонов уехал на Дальний Восток. Подлодка «М-23» которой он командовал, успешно выполняла боевые задачи, ходила в океан на полную автономность. В 1935 году «За выдающиеся заслуга в деле организации подводных и надводных сил РККА и за успехи в боевой и политической подготовки краснофлотцев» награжден орденом Ленина - высшей наградой того времени.

В начале июля «С-11» вышла на боевую позицию, располагающуюся у побережья Балтики в районе Данциг - Клайпеда - Лиепая. На переходе из Кронштадта неоднократно приходилось уклоняться от вражеских кораблей, подвергаться преследованиям и атакам вражеских кораблей.

Район патрулирования был неблагоприятным для действий ПЛ - у побережья преобладали сравнительно небольшие глубины. Балтийцы сутками искали вражеские корабли. Ночью лодка уходила дальше в море, всплывала на зарядку аккумуляторов.

Утром 19 июля «С-11» патрулировала недалеко от Данцигского залива. Старпом, стоящий на вахте у перескопа, обнаружил вражеский транспорт, вскоре показался конвой: транспорт 5000 тонн в сопровождении сторожевиков. Командир пошел на сближение, умело маневрировал и оказался в середине конвоя. Тщательно расчитал момент залпа и атаковал транспорт торпедой. В лодке услышали раскатистый глухой взрыв. На секунду, подняв перископ, командир увидел горящий транспорт. Это была первая победа не только «С-11» , но и подводников Балтики.

Лодка подверглась атаке кораблей охранения, оглушительно рвались глубинные бомбы. Стальной корпус вздрагивал, погасло освещение, в лодку стала поступать вода.. Небольшие глубины очень затрудняли маневрирование. С трудом удалось вырваться из опасной зоны преследования.

Сотни миль отделяли корабль от берегов. Лодка продолжала патрулирование, активно веда поиск. По истечении срока плавания командир получил радио «Возвращаться на базу». Моряков омрачало одно обстоятельство : лодка возвращалась не израходовав боезапас.

В конце июля немцы ужесточили поиск и преследование советских подлодок, на возможных путях следования интенсивно ставили неконтактные мины - оружие новое, эффективное. Бороться с ними у советских моряков в начале войны не было опыта,знаний, средств борьбы.

При возвращении в базу в течение нескольких суток «С-11» неоднократно подвергалась нападению кораблей и авиации, вынуждена была идти через районы установки якорных миа. Подводники слышали скрежет минрепов. 2 августа лодка приблизилась к родным берегам. На подходе к островам Эзель и Даго ее должны были встретить наши корабли охранения. Встреча состоялась, лодка обменялась с кораблями позывными. Под охраной катеров и тральщиков движение продолжалось около 2-х часов, затем корабли оставили лодку и стали возвращаться для встречи еще одной лодки.

Казалось, все опасности позади, люди заметно повеселели, постепенно спадало многодневное напряжение. Моряки с кораблей охранения видели, как вдруг из-под киля додки высоко взметнулся бурый столб воды, смешанный с грунтом, раздался оглушительный взрыв, и на глазах у катерников «С-11» мгновенно изчезла в море. В вахтеных журналах кораблей конвоя появилась запись: « 18.00. Подводная лодка «С-11» затонула от взрыва. В безсознательном состоянии подобраны два тяжело раненых командира».

Предполагая, что лодка торпедирована вражеской ПЛ, катера сбросили несколько серий глубинных бомб. Наибольшая вероятность взрыва - немецкая донная магнитная мина. Тральщики не имели средств борьбы с ними. В момент взрыва в концевом, 7 отсеке находилось 4 человека. На боевом посту ручного управления вертикальным рулем нес вахту комендор Василий Зиновьев - он подменил заболевшего штатного рулевого. Готовился отдыхать электрик Мареев. На койке лежал старший торпедист Николай Никишин. Из соседнего отсека только что зашел отдыхать электрик Александр Мазнин, и задраил за собой переборочный люк.

Корпус корабля потряс мощный взрыв, отсек погрузило» в темноту. Никишина сорвало с койки, Зиновьева стукнуло головой о рулевую колонку, Мазнин не удержался и упал в трюм.

Первым очнулся Никишин, голова сильно болела, услышал журчание воды. По боевому расписанию он в отсеке самый старший (командир отсека перед взрывом ушел в 1 -й отсек). Осознав что произошло, Николай подал команду: перекрыть клапаны на аварийной колонке,заделать пробоины! У него оказался аварийный фанарик, лучом, которого можно было что-то увидеть. Моряки бросились выполнять команду, поступление воды в отсек прекратилось.

Среди разбросанного имущества Мазнин обнаружил три щелочные батареи радистов и с лампой от переносного отсечного фанаря соорудил дополнительное освещение. Следующими действиями моряков была попытка установить связь с другими отсеками. Но телефон не работал, из переговорной трубы хлынула вода и ее перекрыли

Никишин остановился у переборки с шестым отсеком, стал стучать и кричать: шестой отвечайте! Вдруг раздался едва слышный голос: «есть шестой», потом послышались голоса. Главный старшина Милютин сообщилх центральным связи нет, четвертый и пятый отсеки затоплены полностью, из них все перешли к нам. Воды по грудь, спасает воздушная: подушка.

Коротко обсудив обстановку в отсеке решили открыть переборочную дверь и впустить к себе обитателей шестого. Устройство лодки не позволяло выхода людей из шестого, из седьмого отсека выход был возможен.

Никишин проверил исправность индивидуальных спасательных приборов,убедился есть ли кислород. Приказал каждому одеть их, но пользоваться лишь в крайнем случае,если вода полностью заполнит отсек.

Четверо моряков принебрегая своей жизнью шли на помощь товарищам. Они навалились на переборочный люк, пытаясь открыть,но люк не поддавался его взрывом перекосило и заклинило. Не помогли ломы и топоры. Было слышно с той стороны тоже пытаются открыть. Однако все старания были напрасны. Из шестого отсека слушались звуки, в 22 часа отсек замолк навсегда.

В седьмом наступила тишина. Ледяная вода достигла пояса холод вывел людей из оцепенения. Решили испытать другие средства спасения. Никишин открыл клапан подачи воздуха в отсек. Воздух зашипел и остановился. Продуть кормовые цистерны главного балласта не было воздуха. Попытки спасти лодку были исчерпаны, оставалось покинуть лодку и спасаться самим.

Моряки обсудили план действий. Оставалось два пути спасения: через торпедопогрузочный люк или через торпедные аппараты. Открыть люк было легче, чем освободить торпедные аппараты от боевых торпед.

Если глубина большая в люк хлынет вода, сметая все на своем пути. Вода зальет отсек и всех выбросит наружу. Легким и сердцу не выдержать давления. В лучшем случае наступит кессоная болезнь. Проверили глубиномер, но он оказался неисправным. Тогда решили выходить на поверхность через торпедные аппараты. Однако как поступить? В обоих аппаратах боевые торпеды. Вытащить их в отсек невозможно, оставалось одно -выстрелить.

Никишин испробовал разные варианты, но торпеды не шелохнулись. Он стал настойчиво думать, что делать и пришла мыспь: взять воздух из запасной торпеды через гибкий шланг. Втроем начали приготовления, только Мареев не принимал участия. Его поведение было странным. Он забился в угол отсека и держался за голову, втянув ее в плечи. Отсюда не выбраться, шептал он, нам конец... Никишин первым понял, Мареев не вынес страшного нервного напряжения.

Инструмента недоставало, открыть клапан на торпеде не удавалось. Света нехватало, самодельный фанарь едва действовал. Работать приходилось ощупью, дышать становилось все труднее. Моряки выбивались из сил, в работе минул не один час. Наконец, вбив в гнездо клапана три отвертки, Николай обыкновенным гаечным ключом осторожно вывернул пробку впускного клапана. Присоединил шланг к стрельбовым баллонам.

Моряки трижды делали попытки выстрелить торпеду, но она не выходила. Упорный и настойчивый трпедист предпринял последнюю попытку. Совершилось чудо! Торпеда вышла из апарата.

Все облегченно вздохнули, путь наверх был открыт. Дорогой ценой досталась эта победа: пять часов длился поединок моряков со смертью и они победили!

Впереди оставалось не менее трудное - выход из лодки. Приготовили пеньковый трос с аварийным буйком, который следовало выпустить на поверхность и по нему выйти. Еще раз проверили спасательные приборы - маски и баллоны с кислородом.

Вскрыли аварийный бачок, выпили пресной воды, съели шоколад. Затем открыли заднюю крышку ТА и выпустили оттуда воду. После этого открыли переднюю крышку и вода хлынула в отсек. Отсек затопляло. Вода поднялась над трубами ТА и остановилась выше не пускала воздушная подушка. Давление внутри лодки сравнялось с забортным давление.

Никишин объявил: я выхожу последним. Кто пойдет первым? Он объснил задачу: из отсека пройти до конца торпедного аппарата, задержаться. Выпустить аварийный буй на поверхность и дать сигнал в отсек, чтобы закрепили конец троса. Потом дать второй сигнал: можно выходить! Самому первым подняться по тросу наверх.

Заговорил Зиновьев: «ты Николай торпедист, лучше знаешь, свой аппарат и сделаешь все лучше». Мазнин поддержал его.

Никишин подошел к Марееву, заглянул в лицо. Оно попрежнему было растерянным, в глазах застыл испуг. Мареев оставался невменяемым. Николай со всеми попращался.

Крепко зажав в зубах загубник кислородного прибора, Николай нырнул в горловину ТА. Влезть в тесную трубу не удалось. Он повторил попытку и опять неудача. Наконец с огромным трудом втиснул свои шрокие плечи в стальную трубу. Толкая перед собой буй с тросом, осторожно пополз вперед. Каждое движение давалось с трудом - мешал баллон с кислородом. Наощупь отыскал бабитовое кольцо, потом второе. Отсюда одна четверть до волнореза. Хорошо знал свой аппарат торпедист! У выхода выпустил буй, он рванулся вверх, увлекая за собой трос. Буйреп скользил но руке, потом вздрогнул и ослабел. Никишин несколько раз дернул за трос - сигнал в отсек. Получил ответ: трос закреплен. Дал второй сигнал: выходи следующий!

Теперь можно всплывать на поверхность - там воздух, там жизнь. Достаточно неосторожного движения и тебя выбросит на поверхность, наступит кессоная болезнь. Поднимался по тросу медленно, ориентировался по ушам, на них задерживался. Подъем занял почти полчаса. Когда Никишин всплыл , над Балтикой стояла ночь и звездное небо.

Поблизости нет ни людей, ни кораблей. Не видно и берега. В свое время старпом Горбань научил Никишина определять по звездам время. Определил, что уже полночь. С момента взрыва прошло шесть часов. Крепко держась за буй, Николай стал поджидать товарищей.

Мазнин и Зиновьев терпеливо ждали в отсеке. Дышать становилось все труднее, чтобы не потерять сознания нюхали нашатырный спирт, случайно окозавшийся в медицинской сумке. Наконец трос задергался, следовало его закрепить и выходить следующему.

Вторым пошел Мазнин. Нырнул в воду, влез в торпедий аппарат, дополз до конца, дал условный сигнал. Всплывать не стал, решил ждать товарища. Прошло минут десять, обеспокоенный за судьбу товарища электрик, пятясь, возвратился в отсек. Мареев отказывается покинуть отсек, сказал Зиновьев, пытаюсь его уговорить. Однако уговорить не удалось. Ждать больше было нельзя, заканчивался кислород. Мазнин пошел в аппарат вторично. Поднимаясь но тросу, почувствовал, что дышать нечем. Последним усилием сорвал с себя маску, его быстро потянуло наверх.

Никишин терпеливо ждал товарищей. Прошел час, а ни кто не появлялся. Чтобы согреться стал плавать вокруг буйка. Неожиданпо море выбросило что-то на поверхность. Показаласъ голова, а потом скрылась. Николай нырнул, поймал бессилившего Мазнина, всплыл. Наконец Мазнин пришел в себя и крепко схватился за буй.

Друзья поджидали Зиновьева, тот не показывался. Николай понимал, что буй не выдержит троих. Надо выбираться на берег, но где он, как далеко-неизвестно. Вспомнил Никишин опять старпома, как он учил их определяться по небесным светилам. Сказал Мазнину: жди Василия. Доберусь до берега - пришлю помощь.

Николай поплыл на восток, неспеша, сохраняя силы. Он плыл и верил, что скоро встретит желанный берег. Николай плыл, плыл... Стало светать. Значит на поверхности он уже около 4-х часов. Выбиваясь из сил, ложился на спину, отдыхал и снова плыл. В предрассветных сумерках на горизонте показалась узкая темная полоса. Сознание, что берег близко, придало новые силы. Наконец над узкой полоской берега обозначился еле различимый ориентир, поднявшийся к небу. Маяк!

Вскоре послышался рокот мотора. Пытался кричать, махать руками, но бесполезно. Катер развернулся и пошел в другую сторону. Внезапно наступила слабость, тело покрылось тяжестью, плыть дальше не было сил. Он старался держаться на воде. Наконец водяной вал перехлестнул через голову и бросил тело на что-то острое, колючее. Плечом и грудью он наткнулся на проволочное, противодесантное заграждение. Взошло солнце. Впервые за три недели похода моряк увидел солнце. Наконец на берегу появились три человека. Увидев матроса двое из них кинулись в воду, скинув шенели. Никишин пытался рассмотреть их, но зеницы застилал туман. Кто они? Услышав русскую речь обрадовался - свои! Солдаты взяли его под руки и понесли, он потерял сознание.

Никишин очнулся уже на суше. Рядом валялся спасательный аппарат, и стояли три солдата. Повезло тебе парень,- сказал один из них. Ведь на берегу везде противопехотные мины. Балтиец проплыл семь часов, когда достиг острова Даго у маяка Тохври.

Мазнин, оставшись у буя цепко держался, пока не почувствовал озноб, холод подкатывался к сердцу. Минуло несколько часов, Зиновьев не появлялся. Прошла ночь, помощь не приходила. Наконец появился катер, на борту стояли люди всматривались в поверхность моря. Мазнина увидели, бросили спасательный круг, бережно подняли на борт.

Зиновьев всю ночь провел в отсеке, надеясь спасти Мареева. Наконец он поступил как товарищи и вышел на поверхность. На охотнике его заметили и подняли на борт. Катер развернулся и взял курс на остров Эзель.

Никишина доставили в госпиталь в тяжелом состоянии. Долго он приходил в себя. В бреду кричал: «там, на дне моря, наша лодка, а в ней мои товарищи! Спасите их!» Когда очнулся, ему сказали, что его друзья живы и лежат в морском госпитале на Эзеле. После беспробудного многочасового сна он почувствовал себя выздоровившим. Никем не замеченый, с забинтованой головой и грудью, на костылях выбрался из госпиталя. Добрался до берега, уговорил командира охотника, уходившего на Эзель взять его с собой. Попав на соседний остров, в городе Курессаре разыскал Мазнина и Зиновьева. Узнали они нерадостную весть: два смертельно раненых командира, подобраных катерами, не приходя в сознание, скончались. Механика Бабиса захоронили на берегу у пристани Триги, капитан-лейтенанта Середу в Курессаре, во дворе госпиталя.

С большим трудом Никишину удалось связаться с Таллиным и поговорить с комбригом лодок капитаном 1 ранга Египко. Бои шли на подступах к городу, бригада готовилась уходить в Кронштадт.

Подводники ночью незаметно покинули палату, вместе с ними оказались еще всемь раненых. Отряд пешком пересек остров, добрался до морской части на восточном берегу. Здесь моряки переоделись, вооружились и с пристани Рохукюля на спасательном судне «Сатурн» переправились в Таллин. Подводников тепло и радушно встретили на бригаде. В тот же день вечером вместе с другими они оставили Таллинн. Обстоятельный разговор с комбригом состояля в Кронштадте. Им объявили, что должны пройти тщательное медицинское обследование. Получив тяжелые травмы, пережив большие нервные напряжения, моряки надолго вышли из строя. Медики подтвердили необходимость лечения, им предоставили 6-ти месячный отпуск с выездом на Родину. Отважную тройку представили к награде.

Однако они отпуска не использовали. Враг рвался к Ленинграду. После двадцатидневного отдыха в санатории подводники попали в Балтийский флотский экипаж. Оттуда с отрядом добровольцев все трое отправились на сухопутный фронт под Ленинградом. Уже там отважным подводникам вручили награды: Никишину - медаль «За отвагу», Мазнину и Зиновьеву медали «За боевые заслуги».

Вскоре после стабилизации фронта моряков отозвали в действуюищй флот, и здесь их пути разошлись. Никишина направили на подводную лодку, Зиновьева - на тральщик, Мазнина - на станцию размагничивания

Всем троим в дальнейшем выпала счастливая доля, они воевали до Победы и остались живы. В 1955 году ПЛ «С-11» была поднята. Останки подводников захоронили в Риге. Командование и политотдел 156 Бригады ПЛ по архивным документам восстановили списки погибших подводников, провели поиск родственников и пригласили всех в Ригу.

Вскоре выяснилось, что Никишин, Зиновьев и Мазнин живы. Пять лет ушло на поиски и подготовку встречи в Риге мужественных подводников. Они достойно прожили последующие послевоенные годы.

Главный герой Николай Никишин жил в родном Ленинграде, работал на заводе «Союз», который на всю страну изготавливал шариковые ручки.

Алексадр Мазнин жил и работал машинистом электровоза в депо Домодедово под Москвой.

Василий Зиновьев трудился в железнодорожных мастерских г. Балогое.

Трогательная встреча всех троих произошла в Усть - Двинске у подводников 156 - й бригады. 10 мая 1961 года об этой встрече сообщило Московское радио. Герои вспоминали свою службу на ПЛ «С-11», ее героический экипаж, свою боевую молодость.

Со временем на бригаде сложилась традиция ежегодно в День Военно-Морского флота приглашать близких, и родственников, чтить намять погибшего экипажа.

Прошли еще десятки лет, ушли из жизни герои нашею повествования, но память о них осталась. Мы все гордимся их замечательным жизнеутверждающим подвигом, вошедших в летопись боевых дел советских подводников.