Капитан 1 ранга
Манаков Николай Александрович




ВОСПОМИНАНИЯ О ПРОЙДЕННОМ ПУТИ.

Перед войной я с родителями жил в г. Ленинграде на Петроградской стороне. В 1940 году я оканчивал 8 класс 33-й школы. В этом году советское правительство приняло решение об образовании военных спецшкол - артиллерийских, авиационных, военно-морских. Набор проводили в 8 - 10 классы. В нашу школу зачастили представители разных родов войск. Командир из Высшего военно-морского училища им. Фрунзе агитировал поступать во 2-ю Ленинградскую военно-морскую спецшколу. Я решил стать военным моряком, сдал необходимые документы, медицинскую справку о здоровье.

Нас одели в морскую форму, и началась учеба в 9 классе. Летом 1941 года после сдачи экзаменов спецшкольников направили на морскую практику на Ладожское озеро. На остров Валаам привезли на колесном пароходе «Кремль». В программе морской практики были флажной семафор, клотик, вязание морских узлов, гребля на шлюпках и т.п.

22 июня во время обеда в столовой старший политрук Петровской нам объявил, что фашистская Германия напала на Советский Союз. В конце июля 1941 года, когда начались бои в Эстонии, нас на том же пароходе вернули в Ленинград и разместили в школе - интернате, где мы продолжили учебу. Кормили нас по нормам защитников Ленинграда. Однако 15 декабря продовольствие закончилось, кормить было нечем и нас распустили по домам к родителям. По продовольственной карточке иждивенцу в это время выдавалось 125 грамм блокадного хлеба.

Моя мама и две сестры, которые были младше меня, на санках с ведром ходили на сгоревшие после бомбежки Бадаевские продовольственные склады и привозили оттуда черную гарь, пропитанную плавленным сахаром и жирами. Заливали ее водой и пили темно-коричневую сладковатую жидкость. Ездили туда каждую неделю, и это как-то помогло нам выжить.

В конце декабря по ледовой дороге через Ладогу училище им.Фрунзе было эвакуировано в Астрахань. В феврале 1942 года под руководством старшего политрука Петровского на автомашинах, по льду Ладоги эвакуировали оставшихся в живых спецшкольников.

Нас накормили, разместили в вагонах - теплушках и повезли в Астрахань, в училище им. Фрунзе.

В Тихвине дали каждому по котелку каши. Все блокадники после страшного голода страдали расстройством желудков и, не стесняясь оправлялись на ходу у открытых дверей. Многие болели. В Кургане сдали санитарным властям нашего умершего товарища по фамилии Крупский. В Астрахань приехали в начале апреля, больных поместили в госпиталь.

Весной и летом учеба продолжалась, и мы окончили 10 класс. В августе немцы овладели столицей Калмыкии - городом Элиста, создалась угроза Астрахани. Училище вынуждено было эвакуироваться через Каспий на рыболовных сейнерах в г.Баку, где к этому времени уже находились морские спецшколы из Москвы и Киева. Немцы продолжали наступать на Сталинград и на Кавказ, поэтому в Баку готовились к обороне, строили оборонительные сооружения, противотанковые рвы, окопы. Мы участвовали в этих работах. Одновременно шло комплектование Военно-морского училища им.Фрунзе, Военно-морского инженерного училища им.Дзержинского, Военно-морской медицинской академии. Из оставшихся спецшкольников - добровольцев начали формировать заградительный отряд под Сталинград. Было отобрано 150 человек.

Наш отряд погрузили на баржу и через Каспий доставили в Красноводск. Там нас ждал пассажирский эшелон. В первых вагонах размешались врачи и медсестры, в остальных мы, будущие бойцы. 10 сентября 1942 года поезд двинулся через Среднюю Азию к Сталинграду. На станции Аральск поезд поставили на запасные пути. Начальник эшелона получил распоряжение от Наркома ВМФ следовать в город Иваново во вновь создаваемое училище ПВО Военно -морского флота.

В начале октября 1942 года мы прибыли в Иваново. Нас переодели в армейскую форму, а с 15 октября начались занятия. В училище я проучился до октября 1943 года. Мы изучали и осваивали сложную английскую технику управления зенитным артиллерийским огнем.

17 октября произошли события, в корне изменявшие мою службу и жизнь. В этот день после вечерней проверки я ушел в самовольную отлучку к своей подруге, а в 4 часа утра в училище была объвлена боевая тревога. Меня в строю не оказалось, а когда к подъему в 6 часов я вернулся, меня ждали, арестовали и отправили на гауптвахту.

Через трое суток меня судила «тройка»: начальник училища, начальник политотдела и военный прокурор. Судили по законам военного времени и приказом начальника училища меня направили сроком на три месяца в 614 отдельную штрафную роту Северного флота. По этапу привезли в Ярославль. Здесь меня с группой около 60 человек бывших заключенных, погрузили в теплушку и доставили в г.Мурманск. Пешком добрались до Ваенги (ныне Североморск). Там работала специальная комиссия, которая в зависимости от сроков тюремного заключения определяла сроки пребывания бывших зеков в штрафной роте. Три месяца давали осужденным на 10 лет тюрьмы.

После этой процедуры под охраной на пароходе всех отправили в Западную Лицу на полуостров Рыбачий, где с 1941 года стоял фронт. Пешком добрались до расположения 614 штрафной роты. Нас встретил командир роты майор Антоненко. В короткой речи при встрече командир сказал, что от дисциплинарки до героя один шаг.

Выдали нам деревянные лопаты, в сугробе снега мы вырыли себе убежеше от пурги и ветра. Через трое суток привезли белые маскировочные халаты, старшина роты старший сержант Хабаров повел нас в район боевых действий - горный район Муста-Тунтури. На подходе нас обстреляла немецкая артиллерия, так как шли в полный рост. Дальше до землянок ползли по пластунски.

Война здесь длительное время была позиционная. Немцы - хорошо подготовленные горно-стрелковые части - на высотах гор занимали господствующее положение. В боевом охранении была 63-я бригада морской пехоты, она располагалась у подножья этих гор.

Прибывшие штрафники были назначены т.н. «ботиками», перед которыми была поставлена задача: обеспечивать боевое охранение всем необходимым. Каждый штрафник обязан был доставить в блокгауз боевого охранения три груза. Это были ящики с боеприпасами, мешки с углем и с крупой. Грузы различной тяжести от 32 до 80 кг. Особенно тяжелой работой была эвакуация убитых и раненых. По траншеям длиной 2,5 километра, под непрерывном огнем немцев «ботики» передвигались с грузами.

Ежедневно погибало 2-3 человека, многие получали ранения. Дважды за три месяца моего пребывания, штрафники направлялись на ликвидацию прорыва немцами боевого охранения 63 -и бригады.

Здесь были самые большие потери. В последим бою с моим участием 28 апреля 1944 года погибло и было ранено около 70 % личного состава роты.

Некоторые подробности о жизни и быте штрафников. После ежедневной тяжелой работы по доставке грузов «ботики» занимались поисками дополнительной еды. Питание было организовано 2 раза в сутки. Хлеб (800 грамм) выдавали вечером. Утром давали по 100 гр. водки и 50 гр. сала. Еды постоянно не хватало, и при возможности воровали со склада тушонку, другие продукты.

Медицинских работников в роте не было, не было металлических касок. Многие раненые погибали от холода, от отсутствия квалифицированной медицинской помощи. Имели место случаи самострелов и членовредительства. Того, кого уличали в этом расстреливали перед строем. В этих условиях борьбы за выживание были случаи ссор и драк. Многие из штрафников - бывших зеков - были уголовниками, имеющими по несколько судимостей, поэтому нравы

В мае окончился срок моего пребывания в штрафной роте, и 16 июня 1944 года меня направили в переменный состав флотского полуэкипажа Северного флота. Отсюда, как зенитчик, я был направлен служить в 182 зенитный артиллерийский полк, в котором прослужил ло конца войны.

По окончании войны пришел приказ министра обороны, по которому бывших курсантов следовало вернуть на учебу. Моему возвращению в училище им. Фрунзе препятствовал член Военного совета контр-адмирал Николаев, но после повторного запроса меня отпустили, и я убыл в училище в г.Баку.

В июне 1945 года я приехал в Баку, сдал экзамены и был зачислен на первый послевоенный курс. Я окончил училище по полной программе и в 1949 году был назначен командиром БЧ-1-4 на подводную лодку С-81 (трофейная немецкая У11 серии) в 156 бригаду ПЛ в Риге.

Вскоре лодка была списана, а меня назначили в Ленинград, где на Балтийском заводе строилась ПЛ С - 190 пр. 613. Командиром был назначен капитан 2 ранга Астраханцев, лодка базировалась в 37 КДПЛ в Лиепае, потом в Риге и Клайпеде.

В 1956 году 3 подводные лодки 156 бригады были высланы на позицию к острову Борнхольм, каждая на 10 суток. Одна из них (под командованием капитана 2 ранга Назарова) дала радио о неисправностях, днем всплыла и вернулась в Клайпеду. На замену ей 7 ноября 1956 года по боевой тревоге вышла наша ПЛ С-190 под командованием кап. 3 ранга Азе. Мы считали что поход будет на 10 суток, но на 12 сутки получили сигнал - плавать на полную автономность. Пришлось жестко сократить расход воды, соли, других запасов. У команды не было курева, сменного белья. 7 декабря получили сигнал возвратиться в базу под РДП от Борнхольма. Ветер был попутный, и часть отработанных газов попадали в лодку. В Клайпеде команду обследовали, у многих обнаружили отек легких. На отдых и лечение экипаж отправили в санаторий г. Пярну на 10 суток.

После этого похода я был назначен флагманским штурманом 20-й бригады ПЛ. Бригада занималась перегоном лодок с Балтики в другие районы базирования. 14 подводных лодок пр. 613 мы перегнали на Северный флот. Затем в 1958 году 4 ПЛ пр.613 отправили в Албанию.

После этого некоторое время я прослужил в Египте в г. Александрия. Сюда для обучения арабов был направлен штаб в составе: начальника штаба, всех флагманских специалистов, экипаж ПЛ - командир, офицерский состав, старшины команд. В моей группе было 13 штурманов и готовили 13 штурманских электриков.

По возвращению из Египта мне была предложена должность флагманского штурмана на бригаду подводных лодок проекта 615. Подводники помнят эти лодки, которые получили название «зажигалки». Говорили, что идея единого двигателя для надводного и подводого хода была заимствована из немецких трофейных документов. Якобы, немцы отказались от этой идеи еще до войны. Наши конструкторы создали малютку пр. 615 с использованием для двигателей жидкий кислород.

На лодках часто возникали пожары, я отказался от должности и был назначен старшим помощником на ПЛ С- 357 к кап. 2 ранга Бенгард. В августе 1960 года 8 подводных лодок, в том числе С - 357 были направлены на базирование в Народную республику Албания. Там к этому времени находилась плавбаза «Котельников» и 4 подводные лодки. В сентябре подошли еще 8 подводных лодок и была организована 40-я бригада ПЛ. Комбригом был контр-адмирал Егоров, его сменил капитан 1 ранга Рыбалко.

В 1961 году я был назначен командиром С-357, а 25 мая албанцы потребовали от Советского руководства вывести 40-ю бригаду из Албании. 26 мая «Котельников» и 8 подводных лодок ушли из Албании з Лиепаю.

В октябре - ноябре 1962 года С-357 совершила автономное плавание в Северное море с задачей вести наблюдение за американской атомной подводной лодкой, которая возвращалась из двухмесячного дежурства в английскую базу АПЛ Лондокдери. На нашей лодке была группа разведки с аппаратурой и специалистами.

Удалось зафиксировать поздравительную шифровку командиру АПЛ о рождении сына. До точки всплытия американцев мы опаздали на три часа и задачу не выполнили.

В 1965 году моя служба подошла к концу, по состоянию здоровья я уволился в запас. В 1966 году я устроился работать по специальности на Рижскую базу тралового флота. Наплавал плавательный ценз на крупнотоннажных судах, получил диплом капитана дальнего плавания. В дальнейшем работал главным штурманом в службе мореплавания тралового флота, главным капитаном. С 1978 года продолжал работу главным штурманом Всероссийского производственного объединения «Запрыба».
Работу закончил в 1990 году.