Капитан 1 ранга
Леошко М.А.


ЛОДКА ВОЗВРАЩАЕТСЯ В БАЗУ.

Капитан 1 ранга Михаил Александрович Леошко много лет прослужил на Северном Флоте.
Во время войны он был штурманом, а затем командиром подводной лодки.
Ниже публикуем отрывок из воспоминаний,посвященный событиям 1942 года.
*****
Штаб флота сообщил, что, по разведывательным данным, из норвежского порта вышел яа восток крупный конвой с сильным охранением. Второй конвой направлялся из Петсамо и Киркинеса на запад.

Командир лодки капитан-лейтенант Николай Столбов с расшифрованной радиограммой в руках подошел к штурманскому столу, у которого я заполнял навигационный журнал.

— А ну-ка, штурман, — обратился он, — давай подсчитаем, когда нам ждать этих супостатов?

Приближенный подсчет показал, что оба конвоя должны пройти район нашей позиции почти одновременно—завтра в полдень.

— Это ж чудесно, Штурман, лучше не придумаешь! Здесь мы и будем караулить их. Конвои большие, незамеченными не проскочат. Деваться им некуда, сами, голубчики, пожалуют к нам...

На гидроакустической вахте — акустик старший -краснофлотец Васильев. В наушниках знакомые шумы своей подводной лодки. Ничего постороннего, подозрительного.

Двенадцать часов — обеденное время, а вражеского конвоя все нет. Обедать не хочется, но порядок соблюдать надо. Командир разрешает вахтенному офицеру дать команду "Приготовить отсеки к обеду"- — Команде обедать! — передает вахтенный офицер.

И вдруг доклад Васильева: — Слева, курсовой 40 градусов, слышу шум винтов!

Быстро пополз вверх перископ. Помощник командира капитан-лейтенант Константин Сорокин осматривает горизонт. Из-за мыса, закрывающего шхерный фарватер, медленно выползает миноносец. — Торпедная атака! — командует Сорокин.

Мгновенно все занимают свои места на боевых лостаж. Командир у перископа. — Носовые и кормовые аппараты приготовить к выстрелу!—командует он.

За миноносцам показываются сторожевые корабли. Они поворачивают влево, заходят мористее. Значит, сейчас должны выходить из-за мыса и охраняемые суда. Сторожевики стремятся прикрыть их с моря от подводных лодок. «Что же, это хорошо, — мысленно рассуждает командир. — Они нас ждут с моря, а мы атакуем их со стороны берега».

Шесть транспортов движутся двумя колоннами. Все сидят глубоко. Видно, нагружены до отказа. Будто огромные утюги, неуклюже ползут они в сторону лодки. Командир выбрал цель — самый крупный транспорт. Произведены последние расчеты для атаки. Поднят перископ для проверки: не отвернул ли противник. Нет, корабли идут прежним походным ордером. Вдруг миноносец поворачивает прямо на подводную лодку.

Командир опустил перископ. Неужели обнаружил и атака будет сорвана? Такой конвой не часто попадается. А может быть, случайность? И командир не свернул с боевого курса. По его указанию боцман мичман Николай Добродомов увеличил на 3—4 метра глубину погружения. Шум винтов миноносца отчетливо слышен всем в отсеках. Холодные капли пота выступили на лице Столбова. Вражеский корабль проходит прямо над лодкой. Секунда, еще одна и миноносец переходит на другой борт.

Боцман понимает командира с одного взгляда. Лодка всплывает под перископ. По расчету командира транспорт должен подходить на угол упреждения. Перископ поднят... и буквально через 10 се¬кунд: "Пли!" И две торпеды устремилисъ к транспорту. Прошла минута — взрыва нет. Неужели транспорт отаернул от торпеды? Еще несколько секунд проходит в томительном, ожидании и наконец — два мощных раскатистых удара. Все облегчелно вздохнули.

Да, не зря командир выбрал этот транспорт. Уж очень подозрительно хлопотали около него корабли охранения. Значит, ценный груз, коль такое ему внимание. Впоследствии стало известно, что транспорт шел с ценным вооружением для потрепанных в летне-осенних боях 1941 года гитлеровских горно-егерских дивизий в Заполярье.

— Будем ждать второй конвой,—решил командир. — А сейчас, пожалуй, пообедаем.

— Штурман, заступай на вахту и пом ни: пока не обнаружишь конвой, с вахты не вменишься, — шутил Столбов.

Быстро передана команда «Обедать». После боезой удачи у всех приподнятое настроение, слышны меткие морские шутки. Люди заразительно смеются. Только вахта лишена была общего веселья. Немножко обидно, что ты не можешь разделить с товарищами радость. Но делать нечего. Я знал, что по расчетам должен в скором времени подойти второй конвой. Кончился обед.

Вахтенные доложили о порядке в отсеках. Командир прежде всего внимательно осматривает в перископ носовые сектора. Я в зенитный перископ оглядываю кормовые. Уже хотел было доложить командиру «чист горизонт», как вдали, слеаа четко обозначились мачты корабля. Это второй конзой идет по нашему расчету, хотя и с опозданием. Докладываю командиру. Он одним рывком поворачивает перископ на указанный мною угол и тут же объявляет боевую тревогу. Один за другим выходят из-за мыса транспорты. Поодаль, мористее — четыре тральщика и два сторожевых катара. Шесть транспортов и шесть кораблей охранения! Опять знакомые сигналы атаки. Те же боевые команды, те же волнения перед атакой, во время атаки, после атаки! И торпеды, выпущенные торпедистами старшими краснофлотцами Мельниковым и Бахтиарозым, второй раз за день устремляются на врага. Еще один крупный фашистский транспорт записан на счет подводной лодки!

— Хороший у нас сегодня денек,— говорит командир. — На славу потрудился экипаж, можно вечером уйти в район зарядки, отдохнуть. А сейчас надо перезарядить торпедные аппараты... Следующие два дня прошли а безрезультатных поисках противника. На третий день шли частые снежные заряды. Видимость в перископ нулевая. Всплыть а надводное положение тоже нельзя. Заряд может пройти — и тогда видимость улучшится до 20—30 кабельтовое. Подняв перископ, командир обнаружил два немецких тральщика, занимавшихся, видимо, тралением фарватера или поиском подводной лодки. Подойдя на дистанцию залпа, командир выпустил по одному из них торпеду. Но в момент залпа другой тральщик обнаружил перископ и повернул на лодку. Сильный взрыв возвестил еще об одной победе.

Спустя две—три минуты уходящую на глубину подводную лодку потрясли взрывы. Будто гигантский молот грохотал по корпусу подводной лодки. В лодке срывались с подволока лампочки с плафонами, гас свет, сыпалась пробковая изоляция.

После первых разрывов глубинных бомб командир стал выводить подводную лодку из-под удара. Бомбы все же ложились очень близко от корпуса.

С каждой минутой увеличивается глубина погружения. Носовые и кормовые рули положены на всплытие. Возрастает дифферент на корму, а лодка все продолжает идти вниз. Вот она уже проходит рабочую глубину, несколько задерживается на предельной, а затем метр за метром погружается дальше.

Из-за большой глубины погружения масляный след отстает, а противник при бомбометании недостаточно упреждает «время бомбы». Пользуясь тем, что при взрывах тральщик не сможет прослушивать лодку, командир приказывает откачать помпами часть балласта за борт из систерн прочного корпуса, чтобы облегчить лодку и остановить опасное погружение. Пока фашисты сбрасывают очередные глубинные бомбы, успеваем привести лодку к нормальной плавучести, и она медленно «выползает» на меньшие глубины. Всего было сброшено 42 бомбы. Значит, тральщик разрядился. Больше глубинных бомб у него нет. Лодка всплывает очень медленно. Осмотрев горизонт в перископ, командир видит корму уходящего полным ходом фашистского корабля. Видно, поняли, что настал черед лодки рассчитаться с ними.

Ложимся на курс отхода. Продувается средняя систерна, м лодка всплывает в позиционное положение. Командир поднимается на мостик. Ограждение рубки, мостик, палуба в потеках соляра. Представляем себе, как радовались гитлеровцы, видя на поверхности огромное соляровое пятно.

Впереди нас ждали еще большие трудности. Лодка осталась без топлива. Двадцать две мили отделяли ее от берега противника и триста миль — от рсдной базы. Аккумуляторная батарея разряжена подводным ходом, зарядить ее нельзя — нет топлива. Остановились дизеля. Лодка легла в дрейф.

Необходимо было сообщить командо-ванию флота о положении и месте лодки. Но передавать радиограмму в непосредственной близости от берега противника— значит дать ему возможность наверняка запеленговать место лодки. И все же иного выхода нет. — Надо довести до сведения всего экипажа наше решение, командир! — обратился к Столбову комиссар лодки Долгополов. — Я соберу коммунистов, они обязаны первыми знать обстановку. Долгололов спустился вниз. Через минуту в третьем отсеке собрались коммунисты. Лица суровы, решительны. Пришел командир. Быстро окинул взором всех собравшихся. Ни у кого не заметил растерянности. С гордостью подумал: "С такими людьми можно выполнить любую задачу. И если им придется умереть — умрут героями. Здесь нет трусов". Он сказал, что шифровка передана командованию, но наше место могло быть запеленговано противником. Противолодочные корабли могут -появиться в любой момент. — Мы с комиссаром решили: в случае преследования лодка должна дать бой фашистским кораблям, а в последний момент будет взорвана. Погибая, мы будем нести смерть фашистам! Все понимали — другого решения не может быть. После командира говорил комиссар. Его простые, задушевные слова брали за живое. А когда он кончил, командир обратился к коммунистам: — Нет ли вопросов, неясностей или предложений? Я вспомнил наш давнишний разговор с инженер-механиком Большаковым. — Разрешите, товарищ командир, за¬ дать вопрос Большакову. Услышав свое имя, Большаков встрепенулся и повернулся ко мне. — Помнишь. Андрей, мы с тобой когда-то давно, в Полярном, говорили об использовании отработанного масла? Ты считал, что его можно употребить как топливо. Так нельзя ли использовать/- как дизельное топливо неотработанное масло? Глаза Большакова блеснули радостным огнем. Но он ответил лаконично: — Надо будет посчитать, проверить. Температура вспышки, вязкость не те.

Выйдет или нет что-либо из этого дела, но искра надежды зародилась у каждого. Шифровальщик Новицкий подает командиру шифровку командующего флотом. Командующий поздравляет личный состав с большой победой и сообщает, что находящейся на соседней позиции подводной лодке «Д-3» приказано подойти и дать нам топливо. В базе готовится к выходу подводная лодка «К-21» под командованием Героя Советского Союза капитана 2 ранга Н. А. Лунина для оказания нам помощи.

...Заседает партийное бюро. За прошедшую ночь и утро секретарь парторганизации Бахтиаров получил несколько заявлений с просьбой принять в кандидаты и в члены партии. Здесь были заявления и рулевого краснофлотца Марченко, и сигнальщика старшего краснофлотца Пронина, и кока краснофлотца Антонова, и электрика старшего краснофлотца Горячева, и трюмного старшины 2 статьи Алексеева. Все они хотели в этот грозный для лодки чзс быть коммунистами. Один за другим подннмаются они, чтобы рассказать о себе. Простые биографии простых людей. Но сколько в них ненависти к фашистам, сколько любви к своей Родине, к партии!

Кончался первый день нашего дрейфа. Наступили вечерние сумерки. В пятом отсеке приготовили все для пуска дизеля на масле. Запустили... Работает пять, десять, двадцать минут... Дали ход на винт. Медленно развернулась лодка на заданный курс. Проходят минуты за минутами. Равномерно стучит, работает дизель! И кажется, в этом стуке слышится победная песня. Идет подводная лодка вперед, все дальше и дальше от вражеских берегов и все ближе к родной земле, к родной гавани. Теперь и ночь — наш союзник. Лодка живет и будет жить на страх тебе, лютый враг!

Получена еще одна шифровка. Командующий -сообщает, что на помощь вышла «К-21». Нельзя подвергать напрасному риску товарищей. В эфир летит сообщение: «Идем на масле, курсом на базу. Масла недостаточно. Хватит на 140—150 миль хода». Ночь и день шла подводная лодка, шла медленно, четырехузловым ходом, но шла вперед. Моряки, как обычно, несли вахты, отдыхали. Наступила третья ночь. Б 4 часа сменились очередные вахты. В 5.45 кончились запас масла, н дизель снова стал, лодка легла вторично в дрейф. И стоило замолчать дизелю, как сразу же все спящие проснулись. По наступившей тишине стал ясно, что кончилось и «эрзац-топливо" Теперь остается только ждать. Сообщаем свое место, чтобы подэодная лодка "К-21" могла изменить район поиска. Утро пришло пасмурное, непризетливое. По-прежнему никого не видно на море. В 12 часоз с центрального поста запрашивают: — Разрешите команде обедать? — Добро!

И вдруг сигнальщик Пронин, который только что забрался на тумбу перископа и не отрывает от глаз бинокля, радостно закричал: — Товарищ командир! На горизонте подводная лодка! Идет на нас! Еще несколько минут, и знакомый силуэт «катюши» рассеял все сомнения. Идут наши товарищи на выручку. Все ближе и ближе подходит «катюша» к боргу нашей лодки. Швартуется. На мостике рядом с Николаем Александровичем Луниным командир дивизиона лодок бесстрашный Магомед Гаджиев. Радостно улыбаются друзья! С борта на борт летят поздравления, слова благодарности,

Через люк пропустили топливный шланг в систерну прочного корпуса. Пульсирует в шланге топливо, будто кровь, поступающая к угасающему сердцу. Конвеером в мешках из-под дистиллированной воды передается смазочное масло.

Иа следующий день мы входили в родную гавань. Три залпа сотрясли морозный вечерний воздух гавани, отозвавшись эхом в ближайших сопках.